Куняевы: четверо или пятеро?

У Арины и Игоря было двое детей. Семья жила очень дружно: по выходным обязательно ходили в церковь, к большим праздникам накрывали столы и принимали родственников, отмечали и вместе с церковной общиной. Именно там Арина впервые заговорила о том, что детей в семье должно быть больше. Ее духовник навел женщину на мысль о приемыше: очень много детей растут без родителей, без защиты и любви, и им нужна помощь.

Арина с Игорем собрали документы и буквально через несколько недель в доме появилась маленькая Катя. Очаровательная, дружелюбная и совсем не капризная девочка идеально вписалась в семью, и уже через пару месяцев Арина и думать забыла о том, что Катюша – приемный ребенок. Через полгода состоялся суд об усыновлении. Катюша росла всеобщей любимицей, дружила с сестрой, обожала брата. Пришло время – и начались кружки и секции, у Кати обнаружили способности к танцам, и, хотя девочка страдала слабым зрением, она занималась с поразительным увлечением и упорством.

Прошло два года, и Арина с Игорем решили взять еще одного ребенка. В семью попал 10-летний мальчик Жора. В этот раз сложности не заставили себя долго ждать: у мальчика оказались капитальные проблемы с учебой. Ежедневные приготовления уроков стали для Арины наказанием: Жора закатывал истерики, отказывался повторять и переделывать неправильное, хватал двойки и называл себя идиотом. Чтобы хотя бы как-то наладить школьный процесс, Арине потребовалось не только ангельское терпение, но и полтора года времени – наконец, двойки исчезли из Жориного дневника, и в семье воцарилось спокойствие. Правда, и Арина, и Игорь видели, что Жора очень ценит их семью, хорошо относится к младшим детям, старается помогать маме во всех домашних делах. Безусловно, такое поведение подкупало и давало силы на то, чтобы бороться за школьные успехи.

Около 9 месяцев назад в семье Куняевых появилась еще одна приемная дочка – 15-летняя Ира. Арина увидела Иру в больнице, где лежала с Катюшей на рядовом обследовании. Девочка была очень одинока и говорила, что мечтает о семье. Выйдя из больницы, Арина быстро собрала документы и приехала за Ирой. Однако слова подростка о том, как ей необходима семья, оказались «некоторым преувеличением»: дома Ира была постоянно в плохом настроении, ее раздражали младшие дети, она на них покрикивала, а иногда и колотила. Никаких занятий, предлагаемых мамой, Ира не принимала: ни спорта, ни рукоделия, ни музыки, ни чтения в ее жизни не было раньше и не планировалось теперь. Буквально через пару недель Ира стала хамить Арине, постоянно скандалила с Игорем. При этом девочка ничего не делала дома, демонстративно игнорируя любые, даже самые простые поручения.

Для Арины, опытной приемной мамы, такое поведение оказалось неприятным сюрпризом: она была совершенно не готова к этому. Со всеми другими детьми любая проблема решалась терпением и любовью – и именно так Арина продолжала действовать и с Ирой, предлагая ей одно развлечение за другим, получая резкие и грубые отказы. Никакое терпение не помогало. Месяц шел за месяцем, а в доме по-прежнему был ад.

Другие приемные родители, с которыми Арина обсуждала происходящее, говорили ей о необходимости смены модели поведения, о том, что подростку очень нужны границы, и мама должна их установить. Но Арина верила только в любовь и не могла сменить тактику. Арина очень уставала, постоянно переживала о том, что другие члены семьи страдают от присутствия Иры, а сама девочка нисколько не счастлива дома. В конце концов неизбежно встал вопрос о том, что Ире нужно вернуться в детский дом. Арина уже успела сходить в опеку и сообщить о своем намерении.

В самый последний момент женщину все же уговорили обратиться к тематическому психологу. И сейчас Ира все еще в семье: Арина работает над решением проблем изо всех сил. По-прежнему самой большой проблемой для женщины остается убеждение, что детям нужна любовь и только любовь, а если они ее отвергают (или демонстрируют это внешне) – значит, «исцелить» такого ребенка невозможно. Как сложится ситуация в семье дальше, пока сказать очень сложно, но шанс на сохранении семьи для Иры все-таки есть.

Комментарий специалиста

Дина Магнат, руководитель Школы приемных родителей Института развития семейного устройства

 Не всегда, но часто это срабатывает, особенно, если ребенок маленький или не сильно травмированный пребыванием в учреждении. Младенца проще принять «как своего», у природы есть для этого специальные механизмы, и они часто включаются в работу, помогая и родителям, и малышу.

Когда ребенок старше, когда за свои 13-15 лет жизни он успел пережить не одну трагедию, когда он сумел адаптироваться к жизни в условиях детского дома, приемным родителям бывает особенно непросто. Знакомясь с ребенком, многие делают ту же ошибку, что Арина и Игорь: принимают слова подростка за чистую монету, как если бы их произнес «обычный», «домашний» подросток, один из тех, кого они видят в семьях друзей, например. Сказал «хочу в семью» - значит, будет в меру сил стараться соблюдать правила, будет признавать авторитет родителей, выполнять поручения, хотеть понравиться. Сказал «мечтаю стать врачом» - значит, будет изо всех сил учиться на курсах при институте, головы не поднимать от учебника. Сказал «мечтаю о младшей сестре» - станет заботиться о младенцах в семье.

Так бывает редко. Как правило, дети, не имеющие сколько-нибудь серьезного опыта домашней жизни, привыкшие к жизни в учреждении, имеют совсем другое представление о семье, чем их новые родители. Им кажется, что семья – это вечный новый год с дорогими подарками; такое сказочное место, где всё происходит по твоему желанию, а требований нет никаких. И домашних поручений никаких – в детдоме-то их не было, кто там пустит ребенка посуду мыть или в магазин пошлет. А еще внутри ребенку очень страшно. Он уже испытал на себе, что такое ненадежные взрослые, а возможно, и не раз. Он боится строить отношения, боится привязываться, боится довериться и отдать контроль за своей жизнью кому-то другому, пусть даже это очень милые люди. И ходит такой растерянный, утративший всякие ориентиры ребенок – то настроение плохое, то истерика, то скандал – и ждет, что именно родители справятся с этим, они же взрослые и сильные, что несмотря ни на что, не откажутся быть его защитой и опорой. И саоме неправильное в данной ситуации – показывать подростку неуверенность, то есть транслировать не состояние силы и контроля, а состояние беспомощности.

Многие родители справляются, многие – но далеко не все. В таких случаях недостаточно одной любви, родителям надо понимать происходящее и знать, что с этим делать. Поэтому тогда, когда родительского ресурса не хватает, очень важна помощь специалистов.